Вот – отец, останавливающийся между старшим мужчиной в тяжелой кольчуге, что стоит под алым бунчуком.
– Скорее, чтобы перехватить свежего воздуха, Мер. По крайней мере смердит тут еще хуже, чем раньше. Ты и правда думаешь, что пускание ветров сбережет тебя от стрел?
Вскоре он стоял чуть в стороне с тремя стражниками.
Ситуация изменилась. Нападавшие – все как один – Кеннет запомнил эту картину надолго – повернулись к атаковавшим солдатам. На удар сердца они замерли, и даже сабля, воткнувшаяся в тело одного из них, не вывела их из этого странного ступора, а потом взорвались темнотою. И темнота эта, расширяясь чернильными пятнами, пролитыми на промокашку, прыгнула к стражникам, охватила их и поглотила.
Второй из нападавших зашипел снова, а потом захрипел, закашлялся, по мере того как собственный нож втыкался ему в глотку. Он выгибался назад, пытаясь отодвинуться от клинка, который не мог выпустить. Кайлеан взглянула внимательней: темные полосы проникли в его тело и наполнили его почти целиком. Она отвела взгляд.
Лагерь Ав’лерр должен был съезжать на возвышенность сразу после них. Планы в очередной раз изменились, пришлось отказываться от удержания плацдарма под рампой, а лагерям придется проходить через горы как можно быстрее и тотчас отправляться на восток. С другой стороны скальной стены росли под небеса кипы оставленных вещей, из родовых фургонов выбрасывали столетнюю мебель, фарфоровые сервизы, привезенные за чистое золото из удаленных на тысячи миль королевств, чугунные печи и изукрашенные кровати. Все, что отягощало лошадей. А всякий фургон, что не был нужен, оказывался на дне пропасти. Владычица Ветров и сами Олекады никогда не оказывались довольными уже принесенными жертвами из богатств Фургонщиков. Зато кочевники, если им улыбнется Майха, не получат из этого ничего.