– Ну вот мы и добрались до сути, стражник. – Лейтенант взглянул на старшего следопыта. – Как он погиб?
Пока что кое-как удавалось удерживать направление. Лайва, казалось, знала в окрестностях каждый проход и порой указывала им путь, какой сами они наверняка бы не выбрали: какие-то яры, ущелья, русла ручья, протоптанную зверьми тропинку, что выводили их на очередной отрезок твердой дороги. Только чем больше они удалялись от замка, тем более хаотическим становилось их путешествие. Последний час они держали на север вместо северо-востока, однажды даже свернули в сторону, откуда приехали. Это не обещало ничего хорошего.
– Взгорье, дорога обрывается, идет следующим взгорьем, обрывается, потом – следующим, видно что-то вроде поворота, перескакивает на следующее, идет дальше… потом еще дальше… – Фенло Нур поколебался, наконец добавил: – Отсюда вижу на добрых двенадцать, может и больше, миль.
Нур ругался так, что, казалось, и воздух густел.
– Берф, остаешься в лагере, расставь людей, потом вышли несколько патрулей с собаками по окрестностям, к каждой добавь следопыта. Черный хвастался, что его Ублюдки навещали нас ночью. Хочу знать – где и как. Вархен и Андан, поищите информацию о нашем пополнении, я прогляжу оставшиеся бумаги. За три часа перед закатом солнца встретимся снова, расскажете мне, что узнали. А потом пойдем за ними.
Проснувшись, он минутку вслушивался в звуки снаружи куреня. Спал со своей десяткой, большинство ее составляли солдаты, с которыми он служил, еще будучи сержантом. Все дышали спокойно и глубоко. Однажды, уже после того, как его повысили, но до того, как он получил шестую роту, его бывший лейтенант поделился с ним жизненной мудростью. Если солдаты спят как убитые, то они либо смертельно измучены, либо доверяют своему командиру. Это спокойное дыхание на рассвете должно хорошо о нем говорить.