Так оно и продолжалось. До конца дня верданно вгрызлись почти на сотню ярдов в глубь скалы. Колдуны крушили камень водою и льдом или – о чем свидетельствовали вырывающиеся порой из ущелья клубы пара – огнем и водой, а фургоны въезжали все глубже, выбираясь наружу груженные таким количеством обломков, что оси чуть не ломались под тяжестью. Рядом с ущельем росли груды щебня.
Он мерил ее взглядом, внимательно, щуря глаза.
Они въехали на невысокий холм. Он привстал в стременах и огляделся. Лиферанская возвышенность здесь была чуть ли не более плоской, чем степи, которые он знал, а такие холмы оставались редкостью, но, хотя и не казались они достаточно впечатляющими, вид отсюда открывался на несколько миль вокруг. Плоско, плоско, плоско, некая речка на востоке, стена гор на западе – и все. Трава едва-едва пробивалась из земли, не было никаких зарослей, кустов или чащоб, где удалось бы укрыться. Не будет неожиданностей, всадников, выскакивающих внезапно, чтобы послать несколько стрел и сбежать, или замаскированных ям, в которых кони ломают ноги. Для армии колесниц – это хорошая новость.
– Так-то лучше, солдат. Конечно же, если твои проблемы с речью продолжатся, придется тебе вернуться в конюшню. Не могу позволить себе, чтобы моей десяткой командовал кто-то, у кого проблемы с произношением.
Они выстрелили. Сразу, едва лишь сбежал последний из штурмующих, выпустили триста стрел, летевших прямо и быстро. С такого расстояния даже хорошая кольчуга, укрепленная надетым на нее набивным кафтаном, не всегда поможет, тем паче что стрелы летели одна за другой, каждый удар-другой сердца, неостановимым, убийственным градом.
– Несколько дней… может дольше. Достаточно, чтобы остальные сошли с гор. Планы изменились…