Он стискивает кулаки так, что ногти впиваются в кожу.
– Видишь, савеньйо, – произнес тот, кто ее похитил, – весь фокус состоит в том, чтобы подвесить животное так, чтобы оно прожило подольше. Однажды я видел, как сильный невольник только после десяти дней перестал шевелиться, хотя птицы уже после пяти пировали у него на лице. Тебе мы даем три дня. Я даже оставлю здесь своих людей, чтобы ты не накормила ворон своими глазами слишком рано. Отсюда открывается чудесный вид.
Выскочил наружу, в темноту, где лежали тела трех убитых ранее кочевников. О первое он чуть не споткнулся, на ощупь отыскал лицо, присел подле трупа, сунул острие кинжала под ремень стального, увенчанного конским хвостом шлема, перерезал. Через минуту в руках его было уже три шлема и длинное, на двенадцать футов, копье. Вернулся к фургонам, на бегу связывая конские хвосты.
После него поклоны отвесили младшие мужчины. Женщины присели. Кайлеан бросила взгляд на офицера, выражение его лица ничуть не изменилось. Он ждал.
Они удерживали двойную линию постов: четверо людей на краю рощицы и четверо – чуть поглубже, притаившихся и замаскированных. Ни один солдат, даже Фенло Нур, не скривился. Игры внутренней разведки были тем, что превращает окрестности во вражескую территорию.
Молодой каневей заморгал, встряхнул головою и через миг выглядел так, как обычно в последние месяцы: будто младшая, более мрачная версия своего отца. Кошкодур мысленно ухмыльнулся. Быстро очнулся, хорошо, еще выйдет из него командир.