– Можешь вздремнуть, – разрешил Эрвин. – Время еще есть.
– Потому что Каин упустил момент и чуть не завалил все дело, а я существую только в одном экземпляре. В двух местах одновременно быть не могу. Если бы я сразу кинулся к тебе, еще неизвестно, как обернулось бы дело для всех нас.
Можно рассчитать бюджет, строительную конструкцию, курс космического корабля и тысячу всяких других вещей, но для этого существуют математические методы. Что, и для людей тоже? Выходит, каждый человек для него – просто-напросто набор всевозможной цифири в каких-нибудь многомерных матрицах, потому что только с цифрами можно обращаться как угодно.
– Думаешь, мне придет?.. Э, погоди! С тобой ничего не поймешь. Выдавать тебя этим свиньям мне не резон, тут все ясно. Да и не хочется, если честно. Ладно. Не стану. А что дальше?
– Стой, Каин. Я все понял. Не вмешиваюсь. Ты здесь всё, а я никто. Распоряжайся сам.
Толчея и кутерьма, кутерьма и толчея… Никакого понятия о том, как надо производить обыск, люди Каина не имели, но старались вовсю. Шпуля простукивал переборки, по-сухопутному называя их стенами, и пронзительно кричал, чтобы не шумели, а то он ничего не слышит. В спальне вскрикнула Кристи, и тотчас туда устремился Каин – проследить, чтобы парни не позволили себе лишнего. Эрвин с готовностью позволил подвергнуть себя личному обыску. Он окончательно успокоился. Пусть, пусть пошумят и побегают. Пусть даже съездят раз-другой по роже. Пусть летает по каюте набивка дивана и койки. На здоровье! Каин вспыльчив, но отходчив, ничего страшного уже не будет. Ах, Джанни, Джанни, какой подарок ты мне сделал, сам ни бельмеса не поняв! Щедрый подарок, царский подарок! И уж конечно, ты до самого конца так и не поверил, что есть на свете люди, которых тебе нипочем не переиграть…