– Никто? – спросил Эрвин. – Значит, мне показалось. Очень плохо, если и впрямь никто. Это означало бы, что Штаб по-детски доверчив. Очень надеюсь, что это не так.
– При снижении я дам меньше мощности на антиграв, – объяснил Эрвин. – Но это крохи.
– Они не знали, где и как надо меня ломать, – сухо объяснил Эрвин. – А кроме того, разве я не говорил тебе, что комбинация, в результате которой я получил «вышку» по приговору, была моей гордостью? Выиграть в той партии было почти так же трудно, как дошлепать по болоту до Счастливых островов. Я выиграл.
– А то как же. На одной лишь Хляби высшая мера наказания означает изгнание в болото, откуда не возвращаются. Это местная специфика. Кое-где практикуют смертную казнь, а на большинстве планет Лиги – пожизненную каторгу или пожизненное же заключение в четырех стенах. Знаешь, я все-таки предпочитаю болото.
И темный ужас для всякого, кто мнил о себе что-то на поверхности нормальной планеты. Только тут и поймешь, до какой степени ты ничтожная пылинка, атом, монада – вместе со всем твоим так называемым внутренним миром! Там ты знаешь это лишь в теории и поминутно забываешь – здесь это знание так и лезет в глаза. Проглоти его и попробуй не подавиться. Одни лишь местные не думают об этом, они привычные…
Многолетний опыт Стига Доггера говорил ему: такого не бывает. Для правды – слишком невероятно, для провокации – чересчур глупо. Что делать – неясно. И пора принимать решение.