Но прозвенел звонок, возвестивший начало перерыва, и я с удивлением отметил, что от долгого неподвижного сидения у меня затекло всё тело. Понятное дело – с непривычки. Мы – народ простой, нам сидеть в креслах с газетой часами не с руки, весь день движемся да вертимся – вон и Мэри, гляжу, аккуратно так плечами повела. Тоже, выходит, засиделась.
– Эта история с шахматным големом наделала много шума, согласны? – сказал мистер Блинке и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Надобно ковать железо, пока горячо. Вот, поглядите. – Он положил на стол номер «Детройт трибюн». – В североамериканских колониях, в городе Детройт, останки смертельно раненного полисмена по имени Н. Луис поместили в голема специальной конструкции и, представьте себе, тем дали несчастному слуге правопорядка новую жизнь. Собирайтесь, друг мой, вы едете делать репортаж об этом, как его окрестила тамошняя пресса, Големкопе. Билет на пароход я вам уже заказал.
– Да, – ответил Ферручино. – О-ни у-би-ли про-фес-со-ра. О-ни ук-ра-ли Фер-ру-чи-но. О-ни хо-тят сде-лать Фер-ру-чи-но у-бий-цей. Фер-ру-чи-но не хо-чет у-би-вать.
Вздохнув о несостоявшемся обеде, я развернулся и быстрым шагом направился в ту сторону, откуда слышался сигнал.
Это он уже обратился ко мне – видать, на лице у меня мысли по поводу их беседы нарисовались.
– Фемистокл, дружище, да это же бомба! – восторженно воскликнул Джей Джей. – Нет, это бомбище!