– Простите, мэм, но я не читал сегодняшних газет. Не подскажете, что именно там писали?
– Ну-с, мистер Адвокат, входите-входите, – дружелюбно поприветствовал меня герцог, попыхивая сигарой. – Признаться, мне было любопытно встретиться с человеком, который способен поднять такую бурю в нашем болоте. – Полагаю, представлять вас с сэром Эндрю нужды нет?
– У меня, знаете ли, есть в тех кругах определённая репутация… Впрочем, это вы и сами можете проверить, господа, не стану себя нахваливать. – Он вновь прервался на миг. – Вам, вероятно, известно, что уже который год, с тех самых пор, как его величество принял ещё и титул микадо Ниппона, в свете существует определённый интерес к его обычаям и культуре. Их находят весьма утончёнными и изучают в надежде приспособить кое-что и к нашим нравам. Мать Лукреция – а я убеждён, вам известно, господа, из насколько знатной семьи она происходит, – увлеклась в своё время ниппонской чайной церемонией. Довольно сложная вещь, доложу я вам – в институте её выделили в отдельную дисциплину.
Дэнгё-дайси выглядел немногим лучше, чем при нашей последней встрече. Шторы в его палате были задёрнуты (как объяснил мне вполголоса Хайтауэр, на любой резкий звук или запах и яркий свет у него пока сильное раздражение и боли, это от, если Мозес ничего в диагнозе не перепутал, черепной травмы головы, которую я устроил убийце). Пациент, прикованный к тяжеленной кровати, лежал не шевелясь и слабо дышал – спал, наверное. Приняв смену и расписавшись в журнале сдачи-приёма поста, я сел на стул у входа в палату и уже начал прикидывать, что бы это мне выдумать, дабы убить время, когда из-за поворота вышли ещё два человека. Один из них, в такой же, как и у отца Эгидия, сутане, ничем не примечательный джентльмен средней комплекции, явно был вторым монахом-лекарем в гошпитале, а вот рядом с ним… Рядом с ним шёл доктор Уоткинс.
В доме миссис Куртц, скромном, но буквально утопающем в кустах шиповника (бутоны лишь набухли, чуть раскрылись, но это уже производило неизгладимое впечатление – какая же будет красота, когда они наконец зацветут в полную силу!), меня, напротив, встретили со всей приязнью. Молодой, моих лет, джентльмен, представившийся личным секретарём баронессы, Коннор Маклеод вначале пригласил меня в холл, предложил виски (я отказался), с искренним беспокойством выслушал новости… и как же душевно он проявил своё облегчение, когда понял, что его патронессе ничего не грозит!..
Я, признаться, тоже волновался. Невзирая на приязнь, которую ко мне, казалось бы, испытывает председатель географического общества, и несмотря на понимание того факта, что люди его круга не встают рано, некие сомнения в успешности той, прямо назовём вещи своими именами, авантюры, что я затеял, у меня имелись. В конце концов, у герцога Данхилла, человека крайне занятого, могло просто не найтись ни единой свободной минуты на этой неделе, что открыло бы для меня весьма мрачные перспективы: поедания шляпы Блинке мне в жизни не простит.