– Да, но и это еще не все, – сказал я, – ведь мы собираемся доделать то, что намеревалось сделать правительство Керенского – перевести церковноприходские школы в ведение Министерства просвещения, теперь Наркомата просвещения. И не только церковно-приходские школы, но и духовные училища и семинарии, женские епархиальные училища, а также миссионерские школы…
В начале июня, когда я был откомандирован в Одессу, в Севастополе началось то, что можно было назвать откровенным раздраем и бардаком. Команды военных кораблей начали выказывать своим офицерам явное неповиновение, что полностью сводило на нет боеспособность Черноморского флота и превращало его в какое-то подобие казацкой вольницы.
– Понятно, – ответил полковник Бако, – но все же скажите, что вы собираетесь делать с Севастополем? Ведь главная угроза порядку в Крыму исходит именно от тамошнего Совета.
Неожиданно раздался звонок телефона, стоящего на столе. Генерал Свечников извинился и взял трубку. Первые же слова, сказанные ему собеседником, заставили его вздрогнуть.
– Так, – сказал Османов, когда отряды соединились, – отсюда до поворота на Новоалексеевку чуть больше часа на рысях. Поскольку мы вступаем на территорию, где возможна внезапная встреча с противником, все разговоры прекратить и смотреть в оба.
– Господа, – растерянно вымолвил он, – потрудитесь объяснить мне – что сие означает? Я ничего не могу понять!