– Не может, если вся любовь уже отдана другой, – был ответ, и я едва не лишилась чувств, теперь уж окончательно уверившись, что гадалка с ярмарки не соврала.
Прядь, выдранная из моей рыжей шевелюры, была передана одной из огромных крыс, которая в свою очередь с поклоном отдала ее ночному господину таммельнского дворца. Тот внимательно ее обнюхал, затем издал резкий повелительный звук, напоминавший треск сломавшейся ветки, и я перевела дух – пауки, сороконожки и крысы перестали копошиться под моим платьем.
Но еще удивительнее было другое – после небольшой передышки я встала на ноги так легко, как это мне не удавалось с начала болезни. Нет, мне все еще с трудом давался каждый шаг, однако еще недавно я была куда слабее!
– Хочешь сказать, глупышка Фейн, что не веришь в колдовство? – рассердился Харль, явно привыкший к тому, что его рассказы вызывают у слушателей страх с примесью восхищения, а не насмешку. – Не требуется большого ума, чтобы любую историю назвать байкой! Признайся просто, что в твоей скучной жизни не случалось ничего интересного, оттого ты и смеешься над истинными чудесами!
Мой жених возлагал на наши совместные занятия несколько иные надежды, но протестовать не решился.