До того момента у меня не имелось возможности рассмотреть обстановку библиотеки, и портрета ранее я не видела, но, право слово, в нем и вправду не имелось ничего примечательного с моей точки зрения. На нем, вне всякого сомнения, была искусно и точно изображена госпожа Вейдена. Художник допустил вольность лишь в том, что наделил женщину на портрете чуть более смелым и дерзким выражением лица – кроткая герцогиня Таммельнская никогда не смотрела так прямо и гордо. Впрочем, не так уж часто я видела госпожу Вейдену, чтобы судить с уверенностью о ее скрытых и явных качествах.
К тому времени мы добрались до того самого пустыря, где я оставила свою корзину. Герцог помог мне спешиться, и, почувствовав касание его пальцев, я испугалась, как бы мое сердце не лопнуло от восторга. Забылась боль от ушибов – утвердительно кивнула, когда господин Огасто спросил, смогу ли я дойти до дому. Разумеется, никакого смысла отвечать иначе у меня не имелось – вернись я во дворец, восседая на коне его светлости, пищи для сплетен и пересудов таммельнцам хватило бы на десять лет вперед. И блаженство, которое я тогда испытывала, не помешало мне сообразить, что обстоятельства нашей второй встречи с господином Огасто нужно сохранить в глубочайшей тайне.
– Вовсе нет, – ухмыльнулась ехидно, – если я пройду через ворота, это не будет стоить тебе ни скойца.
– Господина Огасто и впрямь околдовали! – произнес Харль, уже безо всякого отвращения наблюдая за тем, как дядя переливает содержимое тарелки в бутылочку.
Говорить со мной дядя не желал, однако я измучила его вопросами, и в конце концов он сдался.