– Потому что ты меня принудить к откровенности не можешь, Фейнелла, и я сам решу, о чем желаю говорить, а о чем – нет, – отрезал Рекхе, и мне пришлось этим удовольствоваться.
Далекий бой часов заставил Мике сбиться с шага. Он с тревогой прислушался, а затем издал расстроенный возглас.
– Ты… ты собираешься сделать это прямо сейчас? – пролепетала я, крепко сжимая сверток в трясущихся руках.
– Да, но не стоит переоценивать мои силы, – быстро ответил он, беспокойно озираясь и прислушиваясь. – Ее ослабили туман и утренний свет, а я попросту выждал, когда она спустится пониже.
В речи Мике появилась неестественно важная интонация, и я поняла, что сейчас он пересказывает речи, которые слышал от своего батюшки, старого господина Кориуса, – а тот не стал бы болтать зазря. Королевский трон! Моя голова закружилась, когда я поняла, как высоко может вознестись господин Огасто. Быть может, именно ради этого он пошел на сделку с ведьмой? Я вспомнила, как герцог говорил со мной о любви, каким погасшим был его взгляд, и озадаченно нахмурилась: его светлость не походил на человека, стремящегося к власти любой ценой.