– Брат Жиром! – я подковыляла поближе к монаху, который, войдя в раж, колошматил каких-то людей, попавшихся ему под руку. – Пристало ли нам начинать свой путь к святым местам с потасовки? Разве угодны богам расшибленные лбы и расквашенные носы?
В некоторых местах на стенах сохранились рисунки и барельефы, изображающие жизнь во дворце, относящуюся ко временам владычества эльфов. Как по мне, украшать тайный ход было делом бессмысленным, и я заподозрила, что яркие фрески отмечают места, где скрыты двери, ведущие в другие части замка. Даже усталость не помешала мне внимательно осмотреть и ощупать одну из картин, чтобы найти секретные пружины, но ничего подозрительного я так и не обнаружила.
– Мне нужны были вовсе не трон и корона, – тихо произнес Рекхе, словно не заметив, что я насмехалась над ним.
– Это всегда успеется, – преувеличенно легкомысленно отозвалась я и попрощалась с господином Казиро.
Когда дядюшка, вернувшись, спросил, поразмыслила ли я над своим возмутительным поведением, я непритворно тряслась в ознобе и тяжело дышала – потрясение оказалось таким сильным, что меня одолела горячка. Бедный дядюшка, не зная об истинных причинах моих переживаний, решил, что в приступе частично виноват он сам, и окружил меня заботой, которой я отродясь не знавала. Сама же я благословляла небеса за то, что ниспослали мне хворь: «Ежели герцог окажется не настолько безумным, чтобы выкинуть из памяти наш разговор, то всегда можно будет сказать, будто рассудок помутился у меня».