Между тем небо, виднеющееся в просветах межу деревьями, начало светлеть – близился рассвет. Это вызвало у меня невнятное беспокойство, словно ночная темнота помогала мне скрыться от глаз всесильной колдуньи.
Скойцы, завернутые в окровавленную салфетку, вызывали у меня отвращение. Я то и дело разворачивала сверток, чтобы посмотреть на медяки, которыми мне предстояло оплатить смерть демона. Как ни пыталась убедить себя в том, что попросту страшусь мести чародейки, но правду от себя утаить невозможно: мне вовсе не хотелось становиться пособницей смерти Рекхе, хоть расстаться с жизнью он собирался по доброй воле.
– Разумеется, нет! – Дядюшка был бледен, однако растерянность на его лице сменилась деловитостью. – Дай-ка мне вон ту бутылку. Слыхал я, что порченное злыми чарами яйцо – отличное средство от сборщиков податей и прочих мздоимцев.
Каким бы унизительным ни казалось мне покровительство со стороны двенадцатилетнего парнишки, поразмыслив, я приняла его предложение. Рассмотрев Харля получше, я заметила, что одет он куда богаче, чем обычный слуга, и поняла, что имею дело с сыном одной из дам, гостивших у герцогини и составлявших ее собственный двор. Я успела к тому времени повстречать нескольких фрейлин – то были степенные провинциальные матроны, гордившиеся тем, что получили место под кровом герцогского дома. Их многочисленные малолетние отпрыски, не придававшие пока особого значения сословным предрассудкам, играли во дворе с детьми слуг или шатались по коридорам замка в поисках какой-либо забавы.
– Рекхе… демон хочет умереть, – сказала я, вдруг почувствовав странное смущение, ведь просила сейчас за узника, словно за друга. – Но я думаю, что ему перед этим нужно покинуть дворец. Ведь вам не по душе то, что он здесь находится, ведь так? И его смерть осквернит ваши владения…