– Действительно, – я поскреб затылок. – Что-то подобное я орал. Надо же, так проколоться. Грубо нарушил основное правило осназовца. Кстати, а ваш ухажер больше не пристаёт?
– Ой, он и говорить уже начал! Это фантастика, коллеги! Фантастика! Первый подобный случай за всю мою практику. Кто бы мог подумать – больше семи месяцев в коме, и, представьте. Только что пришел в сознание, и сразу же без длительной реабилитации самостоятельно поднялся на ноги! Не увидел бы своими глазами, ни за что бы ни поверил.
После учений нам дали аж целых два дня выходных с увольнительной. Лёлька, естественно, решила повидаться с родителями. Постепенно у неё дела с управлением собственностью, то бишь, телом, начали улучшаться. Лёлька некоторое время могла управлять своими движениями. Правда, выходило ещё коряво, да и уставала быстро. Со стороны казалось, будто девчонка напилась до полной потери пространственной ориентации. Наблюдать такое, наверно, было весьма забавно. Мы подобные эксперименты проводили в одиночестве, чтобы не пугать курсантов и преподавателей. Хотя Лёлька была в полном восторге. Я её прекрасно понимал. Всё же какое это счастье, чувствовать своё тело, каждую клеточку. Мне лишь оставалось комментировать эти попытки, насколько это возможно с моей стороны, без иронии. Лёлька тем не менее мои туповатые шуточки воспринимала с юмором.
– Ребята, вы так похожи друг на друга! – восхищенно глядя на нас, сказала Олечка, – Вы просто не представляете! У вас даже мимика одинаковая, жесты! Да это же настоящая любовь! Я вам так завидую!
«Не всегда. Некоторые образы легко раскрываю, а многое у тебя мрак. Ну да ладно. Как ты там собирался понтоны на переправе наводить? Колись, лазутчик, пока спецмеры не применила. Какое у тебя звание говоришь было? Сержант? Теперь уж ты сержантиха. Так точнее будет. Хи-хи…»