Сергар перевел дух, бессильно опустился на землю. Саднило плечо, разорванное пулей, в ткани штанов рядом с пахом зияла дыра, пуля прошла мимо, не задев тела, аккуратно распоров ткань поперек ноги, «чикнув», будто ножницами портного, и Сергар, глядя на разрез, невольно содрогнулся… Ну да, мужские причиндалы у него потом отрастут, как отрастет все, что угодно – кроме головы, но представить, как тяжелая пуля бьет тебя в ЭТО место… аж мороз по коже! Это очень больно. Очень. И кроваво. И восстановиться после такого ранения нужно время, а времени у них нет. Бежать!
Людей, которые бросаются на помощь обиженным, даже если обидчик весит раза в четыре больше и превышает защитника в росте на полторы головы – надо уважать. И почитать. Смельчаки, которые ради другого человека, ради справедливости бросаются в бой, не думая о смерти, заслуживают жизни. И дай бог, чтобы их было побольше в любом из миров. Без них мир становится тусклым и гадким, как помойка, на которой обитают лишь крысы вроде убитого Сергаром негодяя Черена, бандита Вампира и продажного монстра-участкового, помощника черных риелторов, обманом отбирающих квартиры у несчастных обманутых людей.
А может, и неспроста это случилось, не случайной пулей. Может, он заснял что-то, что видеть никому не надо? Свидетелей убирают… Впрочем, это совсем другое дело. Дело же спецназа – уничтожать террористов. Террористы уничтожены? Уничтожены! А чего еще-то надо?!
Позади что-то зашуршало, но Сергар не стал оборачиваться. Когда женщина спрыгнула с постели и зашагала по комнате, он встал, пересел в кресло, озабоченно поглядывая в окно, за которым виднелся подсвеченный огоньками сад, луна, висевшая над большим развесистым деревом, похожая на отполированный медный щит. Темно, похоже, глубокая ночь.
Навстречу им попалась ошеломленная хозяйка – женщина лет сорока в ночной рубашке, сквозь которую просвечивали темные соски грудей. Анька ее знала, встречала иногда на улице, потому вежливо поздоровалась, галантно поклонившись, как светская дама. Соседка так и замерла – с отвисшей челюстью и вытаращенными от изумления глазами.