Плюс еще одна — неочевидная. Фиксация следов божественной деятельности. Чтобы и через десять тысяч лет ни одна широколобая очкастая голова не разродилась провокационным вопросом: «А был ли Павший?»
— Есть! — козырнул особист и тяжело взобрался на жеребца. — Я к войскам! Светляки перегруппировались и вновь ползут вперед. Упорные, твари… Бульдозером их там сзади подпирают, что ли?
Застыв, как встревоженный кот, я медленно кивнул.
Задрав в небеса голову, внимательно высматривали алые блики драгоценных капель божественной крови.
— Интересно, а если его сейчас Кондратий прихватит — воскресить получится?
Слезы потекли по щекам Моны Лизы. Объятия, память тела, будили в ней непонятную тревогу и смутные обрывки чувств.