Цитата #1314 из книги «Развилка»

Конечно, наш старшина человек странный. По службе ведет себя, словно цепной пес, который живет по уставу. Но такой он для всех рядовых бойцов, кроме меня. Как только Захаров узнал, кто я и откуда, сразу взял под свое крыло и многому научил. Стрелять и маршировать — это понятно. Важнее другое — ходить в разведку, сидеть в засаде, путать следы, метать ножи и драться. Многие хотели позаниматься с ним отдельно, даже командиры. Однако он учеников не брал и накоротке общался только с такими же сверхсрочниками, как он сам. Да и то не со всеми.

Просмотров: 3

Памятный день 11 марта 1938 г. — суббота — ничем буквально не отличался от всех остальных. Так же, как и всегда приехал в Управление, принял срочные доклады начальников отделов и поехал на аэродром.

Просмотров: 6

Да чего говорить про анархию и неразбериху в войсках, если в самом Управлении Казачьих Формирований не все гладко. Взять хоть мой случай, как пример. Я офицер по особым поручениям при УКФ, прикомандированный к Комиссии по проведению Общевойскового круга. Подчиняюсь есаулу Тихоновскому, а он войсковому старшине Лазарю Митрофановичу Иванову, кубанскому казаку-эмигранту. Но самого Иванова я ни разу не видел и где он пропадает понятия не имел. А все остальные члены Комиссии кроме Тихоновского мне не начальники, как и члены штаба Казачьих Формирований. Скажете — единичный случай? Ничуть. Каждый отдел сам по себе и занят решением собственных задач, а структура УКФ очень сильно запутана.

Просмотров: 10

Проснулся посреди ночи, хотелось пить. Я вышел из спальни, направился к столовой и услышал беседу двух человек. Первым был Кондрат. Вторым Беспалов. Не хотелось их подслушивать, но так вышло, что я узнал, о чем они беседовали.

Просмотров: 6

Нас оставили оборонять Бирюлево. Каждый день бой. Каждый день бомбардировки и обстрелы. Каждый день погибшие. Но мы держали позиции, не отступали и ждали, что немцы, наконец-то, смогут деблокировать Московскую группировку. Только ничего хорошего из этого не выходило. Немцы раз за разом колотились в позиции большевиков и откатывались. На руинах города, в котором уже давно не было мирных жителей, остались тридцать дивизий Вермахта. И вокруг Москвы, в городках и поселках, еще семь-восемь дивизий. Голод, холод, болезни, раны и чувство обреченности делали свое дело. Удары германской армии становились все слабее, а речи доктора Геббельса, который пытался подбодрить солдат 4-й армии, звучали с каждым днем все громче и напыщеннее. Я понимал, что мы обречены, но все еще надеялся на благоприятный исход этого сражения.

Просмотров: 13