Тихонов меня отпустил, и я пошел в баню. Надо отмыть пот, грязь и кровь. Выбрался на улицу, посмотрел на чистое звездное небо и вздохнул полной грудью.
Храбрые немецкие войска сражаются под Москвой. Обезумевшие большевики ведут наступление, но храбрые солдаты Вермахта удерживают позиции и готовятся нанести ответный удар…
В течение 18-го и 19-го сентября мои дивизии и бригада Смысловского зарывались в землю. Мы держали дорогу на Москву и прикрывали Серпухов с севера. Справа от нас находились немцы, полки 14-й пехотной дивизии. А слева белорусы. Мы ждали наступления противника и вели разведку. Однако ничего не происходило. На нашем участке фронта все было относительно спокойно, до тех пор, пока 20-го сентября мы не узнали, что оказались в котле. Немцы, несмотря на уверенность в своих силах, все-таки не удержали Тарусу и Боровск, а большевики замкнули кольцо и стали его сдавливать.
Я приготовился драться. Плевать, что нас двое против четверых, я был уверен, что мы сильнее. Однако драка не произошла. Вместо нее было избиение.
После нападения советских диверсантов, которые маскировались под жандармов, в сопровождении немецких солдат мы отправились в Ростовскую комендатуру. Пришлось писать рапорта о том, что произошло, и объясняться со следователем. К счастью, полковник Сахаров быстро обо всем договорился и нас долго не задерживали. Однако в тот день на аэродром попасть не удалось. Получили пропуска и переночевали на городской базе отряда «Фалширм», где от урядников я услышал, что подразделение Беринга выполняет очередную боевую задачу. Какую именно, они не знали, и знать не хотели, ибо секретность никто не отменял. Скорее всего, десантники снова за линией фронта.
Истребители выиграли полчаса. За это время к разрушенной баррикаде подошел сводный взвод милиционеров, рота рабочих и еще несколько фронтовиков, а старшина собрал трофеи, послал связных к подразделениями на соседних улицах и обзавелся пулеметом…