Но шла она легко-легко, словно зависая над тропинкой, и так же легко прижала к себе Тишку большими влажными руками.
Бледный, мелкий и лопоухий. До того незапоминающиеся черты, что отвернись – и образ Лелика тотчас выветрится из памяти. Единственное, что невозможно забыть, это его уши.
Я выпрямилась, подошла к зеркалу, ковыляя как старуха. Отражение испугало меня: оно было не просто бледным, а мертвенным, синеватым.
Она, размякнув, встала, поцеловала Прохора в лоб и сама почувствовала, каким правильным был этот внезапный и несвойственный для нее порыв.
Петля шарфа все никак не хотела растягиваться, а Юрий все тянул и тянул за нее, и это бессмысленное движение почему-то привело Лелика в бешенство.
– Расследование, которого вы ждете, может занять много времени. Это значит, что…