– Господи, да вы проходите, проходите, – засуетилась женщина. – Что ж на пороге-то стоять… Извините, не прибрано у меня. Вот сюда, на кухню… Чайку, может? – Она еще раз оценила размеры сыщика. – Или супчику?
Первым делом я выяснил, что собой представляют мои подросшие троюродные сестры.
Старуха, погруженная в судьбу сына глубже, чем в свою собственную – не могла ли она узнать о том, что у Давида есть любовница? Странно, что они с Макаром не подумали об этом раньше. Ее дом, ее святилище, в которое не допускались чужие – никто, кроме сына с женой, – он не мог не хранить отпечатки чужой жизни, коснувшейся краем ее собственной. Запах духов, упавший волос… «Черт возьми, Изольда должна была знать, что в ее дом приводят постороннюю бабу!»
– Нет. А был бы автором, Квадрин вернулся бы? Тогда я могу быстренько что-нибудь написать.
Некоторое время Варнавин колебался. Илюшин уже решил, что получит отказ, но мужчина шагнул в коридор со словами: «Тут есть небольшой закуток…»
Татьяна только поджала губы в ответ. Макар, склонив голову набок, заинтересованно посмотрел на нее.