Голос у него оказался неприятный – высокий и скрипучий. Он производил странный эффект: от него хотелось поморщиться, но в то же время в нем было что-то притягательное. То ли интонация, то ли этот странный тембр… «Как будто болячку расковыриваешь, – подумал Макар. – И противно, и не можешь перестать».
– Мы с ним на пять часов договаривались, – мрачно сказал Бабкин секретарше.
– Юра считал, что бульдог может быть опасен для детей. Он мне так и сказал: «Не хочу брать на себя вину за страдания еще одного ребенка». По-моему, он думал, что Гектор его предал. Юра ведь ему так доверял, так рассчитывал на его миролюбие…
– Я договор с ними подписала. Обязалась предупредить о выселении за два месяца. Иначе с меня штраф!
Илюшин сел в кресло с видом бесконечного снисходительного терпения.
Она неторопливо нацедила кофе, положила на блюдечко печенье и демонстративно обошла сидящих за столом по широкому кругу.