– Пашка тоже знал, – задумчиво сказала Вероника. – В отличие от тебя, он это использовал.
Быстрые шаги, недовольное Женькино лицо в дверной щели.
– Конечно, это я. А ты ожидала кого-то другого?
Один за другим снимки обугливались, сворачивались, как стремительно высыхающие осенние листья. Где-то неподалеку корчился дед, как будто пламя поджаривало и его. «Не смей! Это искусство! Любительская эротика!»
Копчик ныл, и эта боль приземляла меня в моем времени, напоминая о реальности. Боль всегда реальнее всего.
Камин, портрет, столик с вазой – с малахитовой вазой! Я в ужасе отдернула руку. Как она могла здесь оказаться? Она же раскололась!