– А, помню-помню! – Квадрин откинулся в кресле. – Выбрал себе какой-то удивительно глупый псевдоним. Что-то связанное со строительством, кажется.
– Мне нужно было сразу же взять сына и уезжать, бежать оттуда! Я остался. Что вы хотите – я был болен, слаб, морально обессилен. Меня поддерживала только Тамара. Паша ничего не знал. Бедный, бедный мой мальчик…
– Девочка, ты не подскажешь, где здесь магазин? – спросил какой-то прохожий, когда она вышла к поселку.
Если Пашка собирался ей помешать, ударила бы она его вазой по голове?
– Я домой поеду. Зачем мне здесь оставаться?
Лелик хотел сказать, что он рисует не затем, чтобы большие деньги зарабатывать. Но Пашка стоял, ссутулившись, опустив голову, и мальчик внезапно почувствовал жалость. Он отчетливо увидел, насколько Пашка чужой в своей семье, и в эту секунду осознал, до чего все они – чужие своим родителям. И Тишка, и Вероника с Женькой, и его собственный отец… Как будто их нарочно раздали таких, наиболее неподходящих друг другу, и обрекли всех любить и мучиться от непонимания.