– Изольда Дарницкая, – продиктовал Илюшин. – Все, что сможешь найти.
Лелик перешагнул порог с чувством, близким к благоговению. Ни пылинки. Она не только разложила все по местам, но и отмыла комнату от въевшейся за столько лет грязи.
Бабушку трясло. У нее побелели щеки. Как будто ей кто-то надавал оплеух меловой ладонью. Я снова испугалась, но уже не за Тишку, а за нее.
Оказалось, что далеко не все слухи были лживы. У Изольды Дарницкой действительно хранились дома драгоценности, оставшиеся в наследство еще от той, прошлой жизни, где были выступления, гонорары и щедрые почитатели ее таланта и красоты.
– Я не понимаю, отчего ты разговариваешь со мной подобным тоном, – негодующе начал он.
В то лето Вероника усвоила два урока: урок власти и урок подчинения.