Взять хоть его сыновей. Уже в четырнадцать лет я понимала, до чего они его бесят. Даже не знаю, кто сильнее – Юрий, вечно закованный в корсет собственных страданий, или скользкий придурок Вениамин.
Бабкин расположился за столом и открыл блокнот.
– Брать ничего не станем, только посмотрим, – неожиданно для себя сказала Тишка.
Была еще одна причина, почему Илюшин держал младшего сына Прохора за лжеца.
– Рано же! – исправилась она. – А вы тут сидите, как заговорщики.
– Наверное, даже лучше, что она узнает эту новость от тебя, а не от меня. Я же чокнутая.