«В точности как Женька, – подумала Яна. – Второй мой родственник от меня удирает».
Бабкин каждый раз изумлялся этому колдовству. Илюшин не умел рисовать, совсем. Его каракули не походили ни на людей, ни на животных. Когда-то жена зачитывала вслух Бабкину отрывки из книги воспоминаний Нины Берберовой, и в одном месте Сергей смеялся до слез: когда юную Нину, хвастающуюся своим рисунком, гость спрашивает: «Это что, пряники?» – «Нет, – отвечает Нина, – это свинья с поросятами». Радость узнавания охватила Сергея. Вот история про Макара! Что бы тот ни рисовал, расстояние между задуманным и воплощенным равнялось дистанции между пряниками и свиньей с поросятами.
Мертвый лес, мертвая тропа. Какая разница, что вокруг качаются сосны и пахнет смолой. Ее лето умерло, убито, висит безжизненным комочком на ветке сгоревшего дерева.
Дворжик оказался смазливым парнем с повадками провинциального хозяина жизни. Он владел двумя автомобильными заправками и в местных средствах информации именовался тульским бизнесменом. У него был свой дом, БМВ последней серии, свежая жена, взятая с последнего местного конкурса красоты, и три страшных алабая, изображавших охрану. Бабкин с первого взгляда определил, что псы дурные, толком ничему не обучены, кроме как лаять на чужих. Жена, впрочем, была такая же.
Вместо «обидеться» Дворжик услышал «обидеть», и это окончательно убедило его в необходимости вести себя тихо.
Митя открыл рот, закрыл и обвел глазами комнату. Бабкин возвышался напротив него, Илюшин прислонился к стене, алабаи сидели смирно. У Дворжика не было уверенности, что, если этот злобный мужик отдаст им команду растерзать его, собаки не подчинятся. Митя даже не мог их за это осуждать, потому что лично он бы на их месте послушался.