Едва сам Дворжик, заспанный и хмурый, появился из какой-то боковой двери, Бабкин положил огромную лапу ему на шею и мягко прижал к стене. Дворжик выпучил глаза и захрипел.
– Показушница! – фыркнули из соседней кроны.
Все увлеклись этой идеей. Особенно, к Тишкиному изумлению, Пашка. Он был слишком взрослый для такой игры, и сокровища в коробке не должны были его интересовать. А поди ж ты – носился по всему дому, выискивал подсказки и то и дело спрашивал, скоро ли можно будет увидеть карту. Дядя Юра посмеивался его нетерпению, однако Тишка видела, что оно ему льстит. Прохор постоянно твердит, что Юра скучный, как протухшая вобла. Пашка, получалось, живое опровержение.
Бабкин мельком обернулся на собак, пожал плечами и двинулся в гостиную. Псы остервенело залаяли и последовали за ним.
Я пыталась было сказать, что погода неподходящая, но Раиса встала с постели – сама, без моей помощи! – и, возвышаясь надо мной, развалившейся в кресле, твердо повторила: «Мне нужен гипс».
Дурак я, дурак, сказал себе Лелик. Бедный папа.