Птиц нет, не даёт мне это покоя. Плохо, не люблю, когда птицы отсутствуют. Я с ними всегда общий язык нахожу, кормлю, разговариваю, даже развлекаю, дружу, можно сказать, как с кошками. А они мне помогают.
— Да какое уж тут добро, — я снова посмотрел на юг. «Провокатор» всё еще стоял у зимовья. Вот же бабник, балабол старый! А патронами мосинскими поделюсь, сотни две могу выделить.
Договорившись с Катей, что через десять минут в очередной раз сменю её в рубке, я сел с биноклем ближе корме. Херцы-берцы, болота какие рядом, что ли? Мошка вокруг так и вьётся, от дрожания крылышек гул стоит! Небо безоблачное, с синевой, а надо мной оно какое-то серое. Привстав, я махнул биноклем над головой и тут же увидел голубое! Синь мелькнула, и ряды мошки опять сомкнулись, образуя небольшое серое покрывало.
— Забыл, дядя Миша, как есть, на поляне той забыл, я её возле избы со страху оставил, — повиноватился пацан.
— На палубу не лез, осторожно бортом встал, рядышком, со стороны и глянул, — сказал насторожившийся голос в рации.