— Да уж, ошарашил… — шумно перевел дух Храмцов. — Ладно, примем и это. Так я жду, товарищи, как говорится, офицеры. Какие на сей счет имеются практические соображения?
Механик в ответ лишь громко выматерился, секунды две помолчал, потом ещё раз покрыл непонятно кого по матушке, и поочередно посмотрел на нас троих с немым вопросом: на его лице было написано ровно моё состояние: абсолютное непонимание происходящего.
— Ладно, Екатерина, права ты во всём. Сейчас успокоюсь.
Дело в том, что удачно сбежавшие зэки заранее воспринимали всех встреченных людей, как потенциальных сторонников чекистов, и действовали соответственно. Это было взаимное уничтожение. Руководство Норильлага всегда чрезвычайно гордилось тем, что у них «побегов почти не было». Кроме поощрения стукачества и подслушивания непосредственно в зоне, руководство заключило негласное соглашение с коренными национальностями — эвенками долганами, ненцами и другими племенами о том, что за голову беглого зэка они получат охотничьи ружья, патроны, соль и сахар. И такой обмен происходил, в основном летом, в «сезон»…
— Чувствуешь себя, как в загоне, словно ты беспомощный в воде олень на поколке. Вот-вот налетят тунгусы в лёгких лодках и с острыми пальмами наперевес… Пока что я никакого удовольствия от путешествия по легендарной таёжной речке не получаю, — признался я тихо подруге.
— Увидели, Геннадий Фёдорович. Лучше бы не видеть, — сухо подтвердил я. — Здесь тебя подожду, пожалуй, пофотографирую немного. И скажи там, чтобы лодку за Денисом послали, а то забудут мужика.