В это время «Самоед» с матерными ругательствами поднимал с пола упавшее кресло.
— Может, бичи? — приглушённо прозвучало из рубки.
— Катя, ты остаёшься на берегу, будь на катере. И вот что, пулемёт приготовь. Первые пятнадцать минут после нашего ухода двигатель не глуши. Моторку вяжем на буксир. А там видно будет.
На обрезе высокого склона с высоченным лесом наверху, как и под берегом, не видно ни машин, ни людей. Когда мы на «Провокаторе», направляясь в Подтёсово, впервые проплывали мимо, тут было много моторок и илимок, вытащенных на берег, сейчас нет даже хлама, всё унес ледоход. Только две моторки, о которых упоминал Кофман.
— Ни в коем случае, — не согласился я, — Стойте в кильватере, цели сдваивать нельзя, да и фронт огня окажется существенно меньше.
Ветка дрогнула, и от ствола дерева отделился силуэт гиббона.