Гринуэй, как обычно, чрезмерно обтекаемо и политкорректно именовал Беларусь исключительно термином «соседняя страна» и за все время своего пребывания в Варшаве еще ни разу публично не назвал вещи своими именами, словно заранее чего-то опасаясь. Это тоже было вполне в духе современной американской дипломатии.
– Жаль. Так что вы намерены делать, Фрэнк?
– Вперед! – приказал Печковский, влезая в люк.
Кажоровский не имел обыкновения заранее пристегиваться к катапульте (тем более сейчас, когда все затекло). Поэтому он довольно легко покинул пилотское кресло, выпрыгнул из кабины и, скатившись по стремянке на бетон, метнулся в сторону вправо от стоянки к пустующему, оставшемуся еще от Советов толстостенному укрытию. Его коллеги, поручик Пиетржик и капитан Гора, то ли замешкались, то ли ждали команды и остались в кабинах. Идиоты, подумал Кажоровский.
– С викторией! – добавил еще кто-то из взводных.
– Пока плавно двигаешься с места, проходишь метров триста вправо и ждешь моих дальнейших указаний!