И все. Водник отстал и отошел. Потом вообще развернулся и направился к одному из окон. Там, кстати, что-то шелестело. Да и вообще, на обычно залитом солнцем чердаке было как-то очень серо и пасмурно, и это несмотря на зажженную люстру.
Под конец «занятия» Шанарин, не стесняясь, закатывала глаза, а Глун смотрел внимательно, но с таким снисхождением, что я понимала: он окончательно поставил на мне крест и теперь попросту ловит кайф от моих мучений.
Мне просто нужно сделать танец для Ваула. Потому что после этого я смогу стребовать с куратора помощь в учебе.
— Как где? Сверток в кармане мантии лежал. — Водник оторвался от трапезы и вывернул один из карманов балахона, а я тихо прыснула. Просто карман был совсем не таким, как в моей мантии, а гораздо глубже и больше. Короче, кое-кто основательно к этой вылазке готовился. И кстати, не поэтому ли твир так жался к бедру «синего», а?
— О-о, — не удержавшись, протянула я и хихикнула. — Решил подбодрить меня утренним стриптизом в честь праздника?
Голова не болела, но чувствовала я себя отвратительно. И понимание того, что нахожусь в какой-то белой комнате, на узкой кушетке, оптимизма не добавляло.