– Это Санса, – возник в наушниках моего танкошлема голос Насти Усыпенко. – Петр Алексеич, вас Пятый на связь по своему каналу! Перевожу!
– Но почему?! – невольно вырвалось у Спейда. – Сукин сын.
– А теперь пошел! – приказал крепыш, вытягивая Спейда из люка за шиворот, словно морковь из грядки.
Сухопутные войска ВС Беларуси безвозвратно потеряли при авианалете 8 танков, 20 БМП и БТР, более 50 автомашин, несколько САУ и ЗСУ. В ПВО РБ пострадали только два дивизиона С-300 в районах Бреста и Волковыска (там были уничтожены три пусковые установки и одна РЛС наведения) и один дивизион 9К37 «Бук», находившийся на марше в районе Жабинки и потерявший в результате авиаудара одну пусковую установку и две ТЗМ.
Затем началось и вовсе нечто непонятное. Сначала экраны всех РЛС фрегата (и ПВО, и дальнего обзора) оказались забиты устойчивыми и интенсивными помехами, что в сочетании с маячившими вокруг реальными воздушными и морскими целями делало фрегат почти безоружным – применять все виды бортового вооружения в таких условиях было практически невозможно, поскольку в этом случае неизбежными становились попадания в кого попало. К тому же в теории Замойский знал, что подобная помеховая активность, центр которой явно находился на русской территории, то есть в Калининградской области, вполне может означать скорый удар по его кораблю, например – авиационный.
– Понятно, – сказал майор и сделал своим подчиненным успокаивающий знак рукой. Солдатики опустили автоматы и несколько расслабились.