– Красивая, – грустно выдыхает Матвей. – И нежная, как цветок миндаля. Я назову ее Гулбахрам – весенний цветок. Или Кунсулу – солнечная. Привезешь познакомить к названому отцу?
– Молчи! – бросает мне, открывшей было перекошенный от боли рот, садится передо мной и начинает неожиданно осторожно разминать икроножные мышцы. Растирает пальцы ног и надавливает на какие-то точки под пяткой, и я послушно затыкаюсь.
– Напротив, Воробышек. Интересная версия моего обаяния, не слышал о себе ничего подобного. Обычно мое молчание загоняет девушек в тупик.
Я так и выпучиваю глаза на симпатичную Наташку из мясного отдела, загоняя ее обратно за прилавок, когда она откровенными намеками и жестами просит меня подойти поближе, чтобы показать ей своего спутника.
Родная рука ложится на мое плечо, но я не слышу мамин голос. В миг, когда мама упоминает об Илье, я чувствую, как твердый пласт земли под моими ногами, вздрогнув, идет трещинами и рассыпается комьями вслед за обрушивающимся в бездну миром.
Марго? Здесь? Какого рожна? Кажется, я ясно дал девушке понять, чем для нее закончится еще одно вмешательство в мою жизнь. Пришедшая в голову мысль, что Рыжий или Костя проговорились о моем возвращении, и Марго могла застать в квартире воробышка, совсем не нравится мне, и сквозь поднимающуюся волной тревогу я уже предвкушаю то удовольствие, с каким оторву двум чертовым ублюдкам их длинные языки и засуну в задницу, если девчонка вновь пострадает из-за этой стервы. На сегодняшний день мне хватило ее выходки с Яшкой.