Он чист был и невинен, как дитя. И тоже верен, но не мне, а Богу. Когда настало время проложить дорогу, он выбрал путь отличный от меня. Он цепь не признавал, а только слово. Смотрел на все не закрывая глаз, и доказал служением не раз, что в Истине нет цвета вороного.
– Ох, что-то я волнуюсь, – оглядывается Крюкова, обмахиваясь ладошками, – хоть бы девчонки не напортачили чего! Слова выучили, – загибает пальцы, – конфеты взяли, мелочь с пшеницей в кульки набрали… Уф, кажется, все. Как думаешь, Жень, свидетель про шампанское не забыл? Нам нужно много для парка и набережной, а еще прохожих угостить – обычай такой, чтобы счастьем с людьми поделиться. В машинах места всем хватит?
Не боюсь. И не боялась. Никогда. Даже странно.
– А то! Сделаем, – кивает парень и косится с интересом на скрытую тенью девушку. – Еще бы не знать, – усмехается многозначительно, – сколько приятных воспоминаний…
– Обойдешься, – таким же ровным тоном говорю я. – Выпусти меня, Люков, и ты избавишь себя от проблем. А, может, даже, – добавляю, спустя паузу, – вернешь подругу. Ведь ты меня терпеть не можешь! – бросаю в затылок весомый довод, устав ждать ответ. – И занятия со мной тебе совсем не нужны!
– Почему здесь?.. Воробышек, перестань изводить себя стойкостью и моралью. Нам с тобой выпал чертовски сложный день, давай просто закончим его. Тебе лучше прилечь на кровать, я не собираюсь глодать тебя целиком. Только по кусочкам, клянусь.