Я прислоняюсь лбом к деревянной панели двери и закрываю глаза, разом осознав, что почти изменила себе. Что нечаянно взбудораженная странным днем, вновь готова возродиться из серого пепла и лететь на огонь, даже понимая, что обратного пути нет.
Я уже собираюсь встать, не желая дальше разговаривать с девушкой, как вдруг замечаю подходящего ко мне незнакомого молодого мужчину. Одного из тех, кого я видела раньше у конюшен рядом с Романом Сергеевичем. Он подходит, приветливо улыбается, склоняется в игривом поклоне и вежливо просит у Люкова разрешения пригласить меня на танец. Все это время в зале приглушенно звучит приятная музыка, в высоких напольных канделябрах, расставленных по периметру гостиной, зажигаются витые свечи… Гости на художественном паркете сходятся в пары, танцами приближая новогоднюю полночь. Так отчего бы к ним не присоединиться?
– Я не могу остановить бой, Женя, это дело чести всех сторон. Мне не простят этого здешние баи, поставившие на бой деньги, – но мне плевать на них! Мне не простит вмешательства сам Илья. Слишком поздно я принял сына в свою жизнь, чтобы полагаться на его доверие.
– Не думаю, птичка. Тебя бы все равно никто не услышал.
Он совсем не изменился – старина Донг. Все такой же тихий небольшой человек, с располагающим голосом, умелыми руками и притягательным светом мудрости, горящим в умных черных глазах. Вот только приоделся ко времени, да косу срезал на европейский манер. Неужели в угоду хозяину дома?.. Нет, вряд ли.
– О-очень давно, в детстве. Когда мы жили в большом портовом городе. Послушай, Илья, – я задираю подбородок и недоверчиво смотрю на парня, – ты серьезно?