– Не отвечай сейчас, Кунсулу, но помни, что я всегда рад видеть вас с Люком у себя в гостях. Тебе нечего делить с моей Анаргуль. Как бы ревниво Гулька не косилась, мой названый сын никогда не посмотрит на нее так, как на тебя, а что же я буду за отец такой, если закрою глаза на счастье единственной дочери…
– Мамочка, прости меня! Прости! – шепчу, глядя, как мы все дальше уезжаем за границу города. Баюкаю в ладони, глажу ее пальцы, пытаясь успокоить, пока машина, наконец, не останавливается возле ворот очень богатого с виду белокаменного особняка, обнесенного белым «кружевным» забором.
Развернувшись к лестнице, сбегаю по ступенькам пролета вниз, но внезапно останавливаюсь, словно наткнувшись на неожиданную преграду, и отнимаю от груди новогодний шар. Оглянувшись, возвращаюсь к квартире и вешаю елочное украшение на ручку двери. Вынимаю из волос шпильку и закрепляю ею тонкую серебристую веревочку, чтобы подарок нечаянно не разбился.
– Нет, девочка, ты не кукла, – хохочет Яков, блокируя замки дверей. – Выпрыгивай!
– Не просто! – отфыркивается парень. Выскальзывает из дружеского захвата и отщелкивает Ежову щелбан в затылок. – У меня, чтоб ты знал, поручение, мне можно. А Женька захочет, сама скажет. Верно, Жень?
– Надо же… – разочарованно тяну я, возвращая щеку на подушку. – И все же, Илья, я не совсем поняла, что хотел сказать Донг.