Я поднимаю глаза на замерших за плечом Шамана Алима и нового, незнакомого мне бойца – крупного парня лет тридцати, в ответ на мой взгляд набычившего широкие плечи и нервно заигравшего на скулах желваками.
– Что случилось, Воробышек? Что не так? Чего напряглась?
Мужчины долго не разжимают рукопожатие, изучая друг друга взглядами, а я, позабыв обо всем, жду, когда же кто-нибудь из них заговорит об Илье.
Я уже давно слышу звук приближающихся по коридору шагов, но теперь их слышит и птичка. Стремительно оборачивается на щелчок замка отворяющейся в спальню двери и неловко запинается о ворс ковра. Опускает, охнув, ладонь на мое плечо…
– Он вовсе не разбитый, Илья, – спешит возразить Воробышек. – Зачем ты так…
Эх, жаль глаза закрыть не могу! Неправильно поймут…