Мы выпиваем шампанское до дна и возвращаем бокалы официанту. В комнате слышно движение – хозяин распахивает двери и громко приглашает гостей подняться на балкон, чтобы посмотреть праздничный фейерверк и оценить главный сюрприз вечера – новомодное файер-шоу, и я спешу увлечь девчонку следом.
Это выходит само собой, мне столько раз доставалось от младших братьев, что, когда снежок задевает помпон, сбивает шапку набок и ссыпается в капюшон, я стремительно приседаю и загребаю ладонями снег. Дернув оторопевшего Илью за рукав куртки, кричу, вскакивая и посылая некрепкий снежок за сугроб.
– Яков, – кажется негромкий, властный голос мужчины слышат все, – немедленно прекрати! Я прошу.
– О-ох! – выдыхает она, прочерчивая напряженными ноготками кожу на спине, сжимая вокруг моих бедер колени, и я тут же прячу в изгибе ее открытой шеи довольный рык. – Ты… большой, Люков.
Нам остается совсем немного времени, и я иду взглянуть на мальчишек. Помогаю маме завязать на братьях галстуки и привести в подобающий вид их лохматые головы.
«Рассветная девчонка», так он называл свою Веики, когда целовал сотни раз, пробираясь к порогу ее фанзы ранним-ранним утром. «Только ты, Рассветная», – так обращался, когда обещал вернуться, уезжая в большой город. А потом забыл. Красота Дан-дан, звон ярких монет застили ткачу образ девушки, которой он дал первую клятву любви, а после так легко нарушил.