Ее губы мягкие и податливые, и под моим напором легко раскрываются навстречу. Язык ускользает, но я в отчаянии нагоняю его. Требую внимания вновь и вновь, глубоко испивая ее первый стон, заставляя ответить мне робкой лаской.
– Хорошо, успокойся, Воробышек. Как скажешь.
У меня покалывает щеки и грудь, подводит живот, ноги совсем непослушны, но в доме неожиданно людно, и Босс, притянув меня к себе за плечи, с отеческой заботой просит держаться ради Ильи и мамы.
На ступенях крыльца появляется служанка. В её руках корзина, доверху наполненная тёмными гроздьями винограда.
– Меня?! Жень, шутишь? – фыркнув, отвечает. – Попробовал бы только! Ты же меня знаешь.
– Так вроде никто не приглашал, – в тон Люкову отвечаю я и киваю на вход. – Я бы ушла, только разве бросишь дверь нараспашку? А у тебя тут кот. Сбежит еще, жалко.