– Нарьялова, с ума сошла?! Что на тебя нашло? – шипит сбоку Петрова, решительно выступая вперед. – Весь вечер Женьке покоя не даешь! Мало тебе парней? Кого ты с нашей птичкой не поделила?
– Почему? – спрашиваю я. – Сегодня какой-то особенный для декабря вечер?
– Ох, лукавите, Роман Сергеевич. Ваше доверие для нас бесценно!
– А ты хитрый, – я невольно улыбаюсь, глядя в смешливые глаза. – Нет, больше нет.
– И что? – тетка отрывается от меня, суетливо поправляя на голове косынку. – Зато слышно, как тебя с утра подбрасывает! Ты что, девонька, думаешь, если своих детей бог не дал, так баба сразу сухарь ржаной?.. Я же вас, деток Антонининых, как своих люблю! Сердце за вас болит: за тебя, за мамку, за мальчишек. А ты молчать вздумала, пожадничала мне, старой, новость-то сказать.