Лекарство горько-сладкое, так и хочется его выплюнуть или запить водой, но я через силу глотаю жидкость, опускаю голову на подушку и вновь размыкаю губы для вздоха.
Мне почти все равно, что он может оказаться неправ в своих ожиданиях относительно чувств своего сына ко мне. Главное сейчас – найти Илью, и я заставляю себя улыбнуться мужчине, возвращая ему и себе уверенность.
Фен замолкает, и воробышек осторожно высовывает из ванной нос. Долго крутится у распахнутой настежь двери, поводя по стене ладошкой. Оглянувшись в мою сторону, туже запахивает на груди обернутое вокруг тела широкое полотенце, топчется на месте, не решаясь подойти. И все же крадется на носочках к кровати, склоняется надо мной, близоруко щурясь.
Он подходит, берет из моих рук чашку и отпивает чай. Молча разглядывает меня поверх прозрачного стекла, не спеша отступать. От его изучающего взгляда и близости сердце предательски ускоряет ход, а легкие расширяются, и чтобы скрыть вот-вот грозящее разлиться по щекам смущение, я с беспокойством оглядываюсь на настенные часы, стремительно отсчитывающие минуты до означенного мной визита.
В автомате давно нет пластинок и черно-белых западающих клавиш. Тонко царапающей винил иглы. Сегодня – это цифровой компьютер, хранящий в себе несколько тысяч музыкальных и видеофайлов, способный в любую секунду воспроизвести «на бис» все, что угодно, и все же фасад остался прежним – теплое дерево и перламутр.
– Прикроет тыл. Ничего не поделаешь, придется действовать чужими руками, иначе потеряем время.