Во всяком случае, над их чертежами и схемами мы дружно ломали голову в те времена, когда я ещё учился и привлекался к научной деятельности. Да и потом вроде тоже… Может, Кеша и давал какие-то подписки о неразглашении, но за языком в личной беседе не следил. Или скармливал мне дезинформацию.
– Мамочки! – всплеснула руками их мамаша и принялась медленно и величественно падать в обморок.
– Это правильно. Сарказм и аллегории – наше всё… – Андрей Юрьевич создал себе кресло, в которое и рухнул, став барабанить пальцами по подлокотнику. – Слушай, Жора, а ты ко мне домой съездить, случайно, не хочешь? Литературку кое-какую оттуда забрать. Ведь ты засиделся уже в этой капсуле так, что скоро корни пустишь. Я тебе как раз своими полномочиями и короткий день сегодня выбью.
Оружие уже давно было приведено в боевое положение, но, как оказалось, кобольды это заранее учли. Каждый из них сделал всего по одному выстрелу и, больше не атакуя, юркнул под спасительный слой дёрна. Град из стрел и дротиков не поразил никого, если не считать случайно пролетавшей по опасной траектории вороны.
– Эвтаназию. Это единственное, чем лучший медик нашего отряда в моём лице может ему помочь.
– Иногда даже реальные, и на обезличенный счёт, – поддержал его довольный смех Косторез.