Вокруг этой троицы, а вернее, Высоцкого сразу образовалась небольшая толпа. Каждый почитал своим долгом подойти и что-то сказать актёру и барду. Сам я не был большим поклонником его творчества, мог сбацать под гитару разве что две-три песни, но не более того. Сейчас я предпочитал находиться чуть в стороне, стараясь при этом запомнить каждое мгновение для истории. Глядишь, когда-нибудь расщедрюсь на мемуары, упомяну, как бы между прочим, как тусил вместе с Высоцким.
– Я?! Да ты что, с какого перепуга? В Москве вокалиста, что ли, нереально найти?
Честно говоря, в глубине души я слабо верил в успех предприятия. Даже если письма и дошли до Щёлокова с Ивашутиным, не факт, что они согласятся работать с каким-то анонимом. Но в этот день у меня появилось два повода для радости. Первый – когда я проходил по другой стороне улицы от здания Министерства внутренних дел СССР, а второй – минуя таким же макаром здание ГРУ. В обоих случаях плакаты, посвящённые футбольному клубу «Динамо», присутствовали. Значит, контакт установлен, можно работать дальше, приносить пользу обществу не только ворованными книжками и песнями, но и таким вот образом.
С приобретением спортивной обуви я решил сегодня не торопиться. Главным было посещение дома быта, где Михалыч обещал ввести меня в курс дела относительно кустарного производства пакетов. У чёрного хода я появился заранее, правда, решив не отсвечивать лишний раз, прохаживался чуть в сторонке, делая вид, что просто бесцельно прогуливаюсь.
– Сейчас определимся… Татьян, у нас во сколько машина должна прийти? В четыре? Алё, Яков Борисович, к трём смогу подойти, но к четырём должен быть в магазине, иначе машину разгружать некому будет. Так что много времени Высоцкому уделить не смогу.
Минут через пятнадцать, заполнив убористым почерком две странички, старлей устало откинулся на спинку стула.