— Пошли, — сказал он коротко, подхватывая мушкет.
Принцесса нерешительно улыбнулась. И куда делась хмельная раскованность?..
— Осторожно, сестрица. Кажется, ты уже начала верить в невозможное. Скоро, чего доброго, начнешь ходить в церковь и молиться Человечеству! Первая в истории верующая геноведьма — ничего себе парадокс, а?
Среди потертых золотых и серебряных монет, мятых векселей и какого-то хлама лежали на тряпице пять узких стеклянных цилиндров с прозрачной жидкостью. И ключ. Удивительно, америциевый ключ не выглядел ни грозным, ни даже внушительным. Обычный ключ, может, чуть массивнее обычного и с более причудливой головкой. Его поверхность казалась бронзовой, неброской. Но из трех человек, находящихся в кабинете, лишь двое знали о том, какое богатство и какую власть заключает в себе этот неприметный ключ.
Гретель долго молчала. Наверняка опять выпала из скучной реальности, унеслась разумом к таинственным и загадочным генетическим чудесам. Однако, взглянув на нее, Гензель удивился. Гретель все еще была тут, ее взгляд не был пуст. Скорее, он выражал напряженную работу мысли. Пути которой были Гензелю ведомы не больше, чем внутренние чертоги альвийских дворцов.
— Дом… из мяса? — Гензель фыркнул, не сдержавшись. — Вот уж глупости! Кому придет в голову жить в доме из мяса?