Четырехрукий, все сужавший и сужавший спираль вокруг Пера, метнулся вперед.
— Отлично. — Он ухмыльнулся, чтобы она увидела весь комплект его жутких зубов. — Большое спасибо за гостеприимство, госпожа. Мне здесь очень нравится.
Это были генетические уродцы, дворцовые слуги, которых он видел в покоях короля. Огромные тела бугрились мышцами, неестественно большими для обычного человека, словно кто-то вшил им под кожу огромные, наполненные жидкостью бурдюки. Гротескные тела атлетов венчали детские головы с пухом вместо волос и лицами юных амуров. Розовые губы и безмятежные голубые глаза. Только теперь эти глаза полнились самой настоящей ненавистью, от жара которой, казалось, лишь чудом не вскипала роговица. Ярость клокотала в них так, что через жемчужно-белые детские зубы капала желтоватая слюна, а вены на перекачанных телах надулись сизыми канатами. Наверняка перед боем в кровь химер внутренние железы впрыснули лошадиную дозу гормонов, наделив их яростью дикого вулвера.
— Ты не поверишь, но в глубине души я всегда оставался романтиком, любящим сказки. Разве стал бы черствый душой прагматик содержать такое заведение, как театр?.. Эта сказка мне всегда нравилась, хотя многие над ней посмеивались. Более того, я собирал все слухи, что ее окружали. Долго, кропотливо, годами. Мне попадалось множество самых занятных деталей, иной раз даже и явственные следы реальности этой истории, но вот чего мне никогда не попадалось — так это следов самого америциевого ключа. Ты помог мне ответить на многие вопросы, Гензель. Я это ценю. Теперь у меня остался только один. Где та дверь, что отпирается этим ключом?..
То, что он увидел, оказалось невообразимо.
Король замер. Почувствовал. Есть, должно быть, особое чутье у королей. Начал оборачиваться, но не успел.