Несколько секунд ничего не происходило, затем прямо на верхушке купола, на сплошной и с виду монолитной плите вздулся горбик, преобразился в подобие трапа и начал быстро вытягиваться в нашу сторону, длинный, тонкий и ничем не поддерживаемый в воздухе, вот-вот переломится под собственным весом.
Среди веселящихся военачальников Палант посмотрел поверх голов в нашу сторону, мы что-то очень серьезные среди такого ликования, раздвинул друзей и пошел к нам быстрыми шагами, весь в страшно изрубленных доспехах, без шлема, со слипшимися от уже засохшей крови волосами.
– Уцелевшие становятся на места павших, – сказал я сурово. – Вся жизнь – война! Всех со всеми. Не знали в библиотечной тиши?.. Те, что ушли с императором, считай, погибли. Так что теперь главный вы.
Растер торопливо выскочил из зала, Альбрехт продолжал с жадностью наблюдать, как в стенах распахнулись просторные проемы, а на землю опустились широкие сходни.
Они обдумывали, вопрос в самом деле сложный, здесь еще не встретили ни одного священника, церквей не видно, как насаждать веру – непонятно, а я подумал, повспоминал, ничего ли не забыл, все смотрят с ожиданием.
В глаза бросилась башня черных волос, утыканных ярко-красными и багровыми камешками, стоит подчеркнуто прямо, что и понятно: в Магрибе женщины так носят на голове кувшины с водой, а эта копна волос весит, наверное, как цистерна.