Я отхлебнула. Хм, чай. Горячий. Без сахара, правда, но это нормально. Сахара совсем мало осталось, грамм сто, наверное. Сахар мы берегли. Я хотела сказать Вовке спасибо, но тот опять ушёл. Вернулся он с блюдцем, на котором лежала разрезанная пополам конфета «Гусиные лапки». Это Вовка где-то в своих запасах нашёл. Мы последние конфеты ещё недели две назад съели.
Но желание вредить фашистам было таким сильным, что работницы фабрики решили разойтись по домам, а на следующий день вернуться и принести с собой свои личные, механические швейные машинки. Пусть нет электричества. А они всё равно будут шить вещи для фронта. Без света. Без тепла. Даже без еды. Всё равно! Назло фашистам!
Как бы то ни было, но пока немцы ещё пытаются наступать. Уже июль месяц наступил, а наши ещё даже не всю территорию СССР от них очистили. Но здесь, в далёком Ленинграде, войны почти не чувствуется. Город живёт своей обычной жизнью. Разве что, пару раз были налёты фашистской авиации. Мы в бомбоубежище спускались. Сирены выли. Но, по-моему, фашисты либо к городу не прорвались, либо никуда не попали. Во всяком случае, я взрывов не слышала и разрушений никаких в городе не заметила.
— Ладно, уговорил. Корми. А то действительно какой-то странный привкус во рту. Наверное, это от керосина.
Мы буквально в последнюю минуту успели, игроки уже вышли на поле и комментатор начал объявлять состав команд. Пока он делал это, я вместе с ребятами пробралась на трибуны. Вернее, на то место, где раньше были трибуны.
Я отвлеклась. Так вот, трамвай. Сидим мы, значит, завтракаем, нам сладкий чай со сгущённым молоком дали. И тут с улицы такой знакомый, милый и родной трамвайный звонок. Трамвай! И мы все — дети, посетители столовой, повара, посудомойки, все-все толпой высыпали на улицу. Трамвай! По рельсам идёт трамвай и постоянно, непрерывно звенит своим звонком. И люди, люди едут в трамвае, вагон набит битком, люди висят на подножках, высовываются в окна. Машут нам, довольные, весёлые. Трамвай! В Ленинграде снова ходит трамвай!