Всё нормально, Саш. Это я папу вспомнила. Извини, я больше не буду реветь. Спасибо.
Прежде всего — умыться. И помыть руки. В таком виде я даже переодеваться не хочу. Быстро прошла в ванную и включила воду. Кран сказал мне: «Пшшш» и из него вытекла одинокая капля воды. Как мило. Водопровод у нас тоже отключили. Причём весьма своевременно. А где мне теперь помыть руки?..
— Не знаю. Когда я слезала с кровати, вроде бы был жив. Сейчас не знаю.
— Нас первого сентября двадцать четыре было. Потом постепенно ещё восемь человек добавилось. Беженцы там, эвакуированные. А сейчас нас двадцать шесть.
Николай развернул правую башню направо, а Димка свою левую — налево. Да и принялись с двух стволов окоп поливать. Я после боя ходил смотреть, что мы натворили. Это мясорубка была какая-то. Только один наш танк не меньше семидесяти фашистов расстрелял в окопе. Окоп прямой, спрятаться там негде, а фашисты тесно сидели, в нитку прямо по линии огня вытянулись. Да и расстояние совсем маленькое. Там одна пуля по нескольку фашистов могла насквозь прошить. А Николай с Димкой каждый по четыре магазина расстреляли.
Можно кашу ещё сварить. На воде. Очень хочется бутербродов с колбасой, но колбасы нет. Мяса вообще нет в магазине. Никакого. Даже консервов нет. Карточки мясные мы на октябрь получили, но толку с них пока мало. Никто их не отоваривает. Нечем. Радует лишь то, что это не надолго. Ну не смогут фашисты долго держать в кольце такой огромный город. Не до зимы же они тут сидеть станут! Что они сами-то зимой в чистом поле жрать будут, а? Мы все со дня на день ждём, когда наши пробьют в кольце фашистов коридор и в город смогут нормально провезти мясо. Да и крупы бы хорошо. А то эта перловка, что дедушка Кондрат купил, уже несколько достала. Дрянь такая. Но делать нечего, приходится кушать её. Пшено у нас закончилось.